Как-то вышло так: имя Земфиры стали смело использовать в качестве синонима к слову «депрессия». Мол, грустно все у нее, тягостно, безысходно. И смысла нет, и счастья нет, и чайки питаются ресницами, и месяц обезумел от горя.
Рамазановой плевать, а нам обидно: Земфира – это не только фонарь-веревка-лестница и «холодно и темно, холодно и темно...». Это еще и такие ангары чистой, отборной радости, что на них, как на волшебных музыкальных батарейках, можно продержаться три жизни.
А хронически восторженными только идиоты бывают.
«Румба»
Земфира, как и все приличные творческие личности, впадает в нецензурную ярость от классического журналистского вопроса: «Скажите, а о чем эта песня?». Потому что собственно песня – и есть лучший ответ, о чем она. Потому что музыку надо слушать, а не объяснять. Потому что если ты можешь точно выразить смысл произведения тремя словами, фигня это произведение.
«Румба» – для каждого о своем. Для нас – там февраль, и сугробы, и ожидание, и выкуренная в два захода последняя сигарета, и мужчина с цветами в тамбуре трясущегося плацкарта. Там все это есть, определенно.
«Синоптик»
Когда-то у нее, правда, выходило петь о смерти весело: с приветами, франками, очками.
Как гласит легенда, «Синоптика» Земфира написала во время ночевки на уфимской «Европе Плюс»: пока коллеги Рамазановой бодро катались на лыжах и попивали горячий шоколад, девушка развлекала себя поисками эффектного окончания истории про нежное поочередное убийство в атипично холодном апреле.
Мы полюбили песню сразу и навсегда. До этого с нами такое случилось только единожды – когда в Украину завезли первые «сникерсы».
«Шкалят датчики»
Попробуй не танцевать. Не подпевать. Не улыбаться тому, что «а музыканты – мальчики»... Биохимически знакомое чувство юной, незамутненной рассудком, гормональной любви, у которой пока нет ни объекта, ни смысла – когда-то это переживали все.
С Земфирой ощущать это было еще кайфовее. Ну как Новый год: его же лучше праздновать с наряженной елкой, чем в пустоте.
«Доказано»
Читать в метро Набокова и радоваться тому, что все нужное уже доказано – этому нас тоже научила Земфира. Хотя, казалось бы, можно ли их вообще сочетать - Земфиру и Набокова? Впрочем, именно в этом и заключается некий эклектический позитив песен Рамазановой.
«Гаражи»
Как и все песни Земфиры, «Гаражи» были нещадно и сардонически высмеяны критиками. Слишком просто, слишком провинциально, слишком гладко. Тогда, в 2008-ом, от Рамазановой требовали того, за что потом будут с удовольствием третировать – психологизма на грани нервного срыва.
В свои «Гаражи» Земфира вместила только то, что помещается в рюкзак студента: немного юношеской надежды, чуть свежего романтизма и много солнечной, позвякивающей любви.
Спасибо.