Наш постоянный автор Рита Декар рассуждает, почему женщины забывают себя, рожая детей, и как не растерять дружбу в беседах о подгузниках и материнском счастье.
Фото: Софи Старзенски
Еще вчера твоя подруга Мила, мастерски стреляла сигареты у малознакомых мужчин в клубе, работала по двадцать часов в сутки, влюблялась в свежеженатых боссов и делала карьеру с упорством молодой Маргарет Тэтчер. Она приходила к тебе в гости два раза в месяц: уставшая, напряженная, с дрожащими руками и запутанно-сбивчивой речью. Говорила, что главное в жизни – успех и деньги. А мужики и кастрюли – не главное.
Однажды Мила вышла замуж, по-быстрому пофотографировавшись с колоннами в каком-то сложном грязно-белом платье и уронив телефон в голубиные фекалии возле загса. Впрочем, это ничего не изменило: даже в браке Мила была заразительно одинока. Надо признаться, ей это чертовски шло – подобно тому, как некоторым идут глухие траурные наряды или измазанные потекшей тушью глаза.
Но потом случилось чудо – подруга забеременела. Первые пять месяцев беременности Мила пыталась сделать то, что не успела за свои 26 лет – заработать все оставшиеся в мире деньги, все мужское внимание, все одобрение окружающих. Она панически цеплялась за неподъемные проекты, обещающие полную занятость и максимальный стресс. Она стригла, красила и снова стригла волосы. Она искала встреч со всеми мужчинами, которых когда-то любила и ненавидела. Успевала на все тусовки, все дни рождения, все мелкие корпоративные сабантуи. Была везде.
Мила старалась «нажиться». Так, будто эти девять месяцев – последний ошметок счастья, который у нее остался. И дальше побегут титры, засохнут листья, заиграют скрипки.
Фото: Alberto Buzzanca
В начале сентября она родила чудного малыша с рассудительным карим взглядом и смешными эльфийскими ушками. Мила хваталась налитой грудью, хорошо раскрывшейся во время родов шейкой матки и сдержанной похвалой врачей. Казалась абсолютно счастливой. Осознанной. Ясной.
А через полтора месяца у тебя появилась новая подруга. Ты познакомилась с другой Милой.
Она разговаривала выдержками из программы партии матерей Украины, презрительно щурилась на твое мини и по десять раз переспрашивала, когда же ты, самонадеянная гедонистка, уже собираешься рожать. Неужели ты думаешь, что твоя копеечная работа кому-то нужна? Неужели ты считаешь, что у жизни есть еще какой-то смысл, кроме святого, героического материнства? Неужели тебе кажется, что двадцать девять лет биологического возраста оставляют тебе хоть какие-то шансы на деторождение в будущем?
Фото: Heidi Lender
Первое время ты списывала все на послеродовую депрессию, психологический кризис и банальную бытовую усталость. Ты знала, что ей трудно. Знала, что она слишком большая актриса для такой маленькой сцены, как семья. Знала, что пройдет.
Не прошло. Мила родила второго. Разучилась слышать. Завела себе тройку тучных подруг, выращивающих сыновей как комнатные фикусы. Придумала новые тирады: о том, как ты обманываешь саму себя, не рожая. О том, как будешь жалеть об этом, прошатавшись всю старость в кресле-качалке. И как твои деньги тебя испортят, развратят и обескровят.
Через четыре года ты родила первенца. И только тогда перестала до боли раздражать некогда лучшую подругу. Впрочем, подругой она уже давно тебе не была.
Комментарии