Именно так в детстве мы представляли себе, как взорвется школа. Или как трамвай-тройка с радостным звоном раздавит учителя физкультуры. Или как мы покончим с собой во имя безответной любви к манерно курящему прямо на сцене Вилле Вало.
Нет, боже упаси, мы никому не желали смерти. Наоборот, жутко стыдились подобных образов. Но как же неуловимо заманчиво это было – хотя бы на пару минут на цыпочках прошмыгнуть в драматичное кино собственных фантазий. Ощутить всю мощь своего затейливого воображения.
Мы повзрослели, посмотрели фильм «Секрет», поверили в материальность мысли и бросили примерять плохое. Но осталась в нашей голове одна укромная комнатка, перепланировать которую у нас так и не вышло.
Секс. То, как мы иногда его представляем, заставляет нас искать в гугле статьи про извращенцев и адреса мест, где их успешно лечат. Ну вот откуда?
Мужское насилие.
Фото: Эмма Темпест
Кто нас еще только не насиловал: и безымянный сельский дровосек в подтяжках на голое тело, и ведущий теленовостей со смешно уложенной челкой, и университетский учитель истории с носовым платком в каждом кармане. И Курт Кобейн в ремиссии, и молодой Пол Маккартни с румянцем на щеках, и Кларк Гейбл, прикуривающий с помощью подошвы ботинка.
И даже бывший одноклассник Коля Вартовник специально обзавелся мускулами, вернулся из израильской эмиграции, сбрил усы и постарел лет на десять, чтобы прийти в наши сновидения и брутально изнасиловать прямо на капоте машины.
Измена. И ее прощение.
Фото: Эмма Темпест
Женщины любят уверять мужчин: как только мы влюбляемся, наше зрение перестает различать других мужчин. Вот вообще. Мы фантазируем только о предмете своей ахматовской страсти, мечтаем только о нем, разговариваем только в его присутствии. Я за ним, извини гордость, – и все такое.
Вранье. Еще не успев обзавестись полновесными отношениями, мы уже осторожно представляем перед сном, какой горько-острой стала бы наша измена. Как мы обреченно прячем за колючим шарфом следы чужих поцелуев, и смотрим исподлобья, и рыдаем в кафельной тишине ванной комнаты. Вероломные, побежденные похотью изменницы в ажурных перчатках…
А потом нас эффектно прощает любимый мужчина – прямо на полу оскверненной спальни. Под вальс Евгения Доги. При свете молодой луны…
Криминал.
Фото: Эмма Темпест
Нет, ничего из того, что показывают в вечерних новостях. Похмельная эстетика тюремной жизни вдохновляет нас не больше, чем герои «Спокойной ночи, малыши».
Криминал в нашем воображении – это нечто, сильно отдаленное от лирики группы «Бутырка», реальной «мокрухи» и баланды с чифиром. Как минимум, это - непроницаемый Леон с глазами семилетнего мальчика или дерганый лэджеровский Джокер. Как максимум – альпачиновский Майкл Корлеоне.
Прости, Саша Белый.
Комментарии